Она сбегала, как крыса с тонущего корабля, бросив на прощание "спасибо", как будто он, Вестерфилд, был виноват во всех ее смертных  грехах. Что ж, его хоть и задевал факт того, что он в ее глазах оказался попросту бесплатным таксистом, он легко проглотил это. Пожалуй, они никогда не увидятся больше, если ей, конечно, не взбредет в голову придти, когда ему снова понадобятся официантки для фуршета. Нейт даже улыбнулся таким мыслям: какие глупости.
Мужчина завел мотор и осмотрелся: выбираться из этой части города придется чуть ли не по навигатору, ибо он совсем не представлял, куда заехал, подвозя Эмили. Она назвала адрес - его GPS с легкостью вычислил маршрут, придется таким же способом возвращаться. Нейтан посмотрел в окно, вглядываясь в улицу. Старый многоэтажный дом с маленькими окнами и большими лоджиями, глухие дворы с битыми фонарями (службы работают отвратительно, в таких двориках вполне можно получить ножом под ребра), пустая остановка недалеко от дома. Наверняка, за близкое расположение этой самой остановки с жильцом содрали еще и денег, мол, хороший район. Здесь бы полицейского поставить, у самой этой остановки, чтобы люди могли спокойно возвращаться поздно домой, без страха быть убитым у собственного подъезда. Вот только какая к черту разница ему, человеку, чей особняк стоит почти столько же, сколько все эти квартиры с темными окнами вместе взятые? Сколько еще в Миннеаполисе таких дворов и домов? Сотни? И он серьезно думает, что кому-то есть дело  до освещенности? Машина тронулась, и Нейт снова сделал музыку громче, абстрагируясь от внешнего мира и дурацких мыслей. Он не хотел врываться в жизнь Эмили так же, как и она не особо хотела становиться частью его мира, а если бы и хотела, у нее это все равно не вышло, вечер стал тому подтверждением.
Лексус подъехал к особняку, и ворота автоматически открылись, впуская хозяина домой после непростого дня. Вестерфилд припарковал машину, загнал в гараж сам, он не доверял охраннику своего "коня", он никому его не доверял, стоит признать. Этот фетиш появился у него давно, с того самого дня, как Нейтан купил свою первую машину - черный Мерседес. Нейт, казалось, даже женщин не любил так, как свои машины, и менял их не охотно, нечасто, хотя мог позволить. Он быстро привязывался к машинам, изучив их от и до, зная каждую деталь и проблемные, слабые места той или иной модели.
Уже выходя из Лексуса, Нейтан заметил инородный предмет на заднем сидении. Он потянулся и повертел его в руках - женская сумочка. Недорогая, простенькая, почти плоская, она казалась и вовсе полупустой, Вестерфилд даже не понял, чья она, пока в голове окончательно не сложилась картинка: Эмили выбегает из салона, оставляя сумку. Что ж, придется им еще раз увидеться, если мисс Грей, конечно, вспомнит о потере. Нейт оставил сумку прямо на столике для почты, разжег камин и устроился в кресле, закуривая. Атмосфера его особняка располагала к философским мыслям и спокойствию, когда по гостиной растекалась классическая музыка, потрескивал камин и  тени от огня плясали на противоположной от кресла стене. Это стало для мужчины верхом комфорта после шумного дня, и здесь он даже закуривал не от раздражения и желание немного успокоиться, а от блаженства, для еще большего удовольствия. Однако сейчас Ветерфилда все же мучил один момент в его идеальном вечере: маленькая сумка. Она выглядела черным пятном на фоне всей роскоши дома, и этим привлекала к себе непомерное внимание. Дешевая вещичка, потрепанная от времени и длительного пользования, какая-то жалкая. Нейтан уже начал жалеть, что не заплатил Эмили Грей ни копейки, ведь она почти весь вечер справлялась неплохо.
Не сказать, чтобы в Вестерфилде проснулась совесть, такое случалось крайне редко, на то нужен был более веский повод, однако чувство, что он поступил неправильно, все же сохранилось. Не так и велика сумма для него, да и не в принципе дело, а вот девушка вполне ощутила бы такую прибавку в кошельке. Нейтан далеко не был супергероем и альтруистом, но Эмили... Ей удалось надавить на жалость каким-то удивительным образом, ничего при этом не делая. Стоило только вспомнить темный двор и обшарпанные стены многоэтажки...
Он понимал, что не имеет права трогать ее вещи, что это низко и попросту противозаконно, но он здесь один, и чувствует себя должным, поэтому почему бы ему просто не расплатиться с ней заочно, пусть она обнаружит положенную ей за работу сумму позже, сама, просто найдет и примет деньги, честно заработанные и необходимые ей, как должное. Вестерфилд вытащил бумажник и отсчитал несколько купюр, равно столько, сколько заплатит всем официантам и персоналу за фуршет. Все честно, без обмана. Рука сама потянулась за сумочкой, от потушил в пепельнице окурок и встал, раскрывая   аксессуар. Он даже не стал искать конверт, просто вложил купюры в кармашек и хотел было застегнуть сумку, но глазами мужчина наткнулся на нечто интересное и не удержался, вытащил кипу изрисованных листов разных размеров. Медленно пролистывая рисунок за рисунком, он словно врос ногами в пол, не шевелился, молча перебирал странички. Это невозможно, невероятно!   

В руках у Нейтана оказалось нечто, что потрясло его, лишило речи, заставило дышать глубже и тяжелее. На рисунках Эмили был он! Вот глаза, только глаза и ничего больше, такие натуральные, как будто живые, как будто сейчас моргнут. И губы, сурово сжатые в одну линию, но рядом они же усмехающиеся. Непонимание сменилось еще большим шоком, на следующей картинке был портрет! Рисунок был исполнен так талантливо, что лицо Вестерфилда нельзя было отличить от отражения в зеркале, на листке были нарисованы все его эмоции, морщинки, прорисованы мельчайшие детали, которые не отображаются зачастую даже на фото. Она так тонко уловила все изгибы его лица, прорисовала не только внешний облик, но и внутренний мир, который смогла разглядеть. Это было удивительно и странно, невообразимо и прекрасно! Нейтан стоял, листал рисунки и не знал, как реагировать на увиденное. Он готов был прямо сейчас ехать в темный двор, найти среди множества квартир нужную и задать этой девочке тысячу и один вопрос. Готов был, но не сделал этого, лишь положил листы обратно в сумку и снова сел в кресло, закурив новую сигарету.
***
- Доброе утро, - Нейтан кивнул мисс Хилл и вошел в кабинет. В руках он держал женскую сумочку. Секретарша только недоуменно покосилась на закрывающуюся дверь и снова ушла с головой в работу. Когда начальник с утра не в духе, лучше сделать видимость работы.
Вестерфилд специально положил сумку на видное место, он знал, что она придет в любом случае. И вот тогда ей придется ответить на все его вопросы, она не отвертится сухим "спасибо", она не сможет так просто улизнуть от него. До обеда он не мог спокойно работать, отвечал на звонки рассеянно, словно не слышал собеседника, отменил все встречи, самые важные перенес. Он ждал, когда наконец зазвонит телефон и оповестит его...
- Мистер Вестерфилд, к вам снова та девушка.
Нейтан только улыбнулся, услышав в трубке голос секретарши:
- Пусть войдет!

Привычка. Она убивает всякие отношения, стирает любовь и страсть, оставляя лишь спокойствие, чувство защищенности рядом с человеком, и, увы, желание бежать куда подальше от того, с кем всего несколько месяцев назад желал прожить всю свою жизнь. Убегать от тихих вечеров вместе, когда единственная тема для разговора – это то, что произошло за день; убегать от этого странного чувства, пустоты, от того, что глядя на любимого человека, больше не вырывается сердце с груди, не хочется прижимать его к себе и клясться, что никогда в жизни не отпустишь; от того, что единственное, что сейчас вызывает улыбку – это воспоминания. Воспоминания… Они давят, показывают, какими на самом деле должны быть отношения, какими яркими они когда-то были. И, каждый раз пытаясь подавить те картинки, которые как по волшебству появляются в её голове, Деннингс пытается убедить саму себя, что это нормально. Такое затишье, это просто передышка от того потока эмоций, который накрывал влюблённых с головой каждый день. Девушка пытается убедить себя, что это не повод уходить от того, кого всё ещё любишь, или же просто думаешь, что любишь. 
Она проснулась снова одна. Том был уже, скорее всего, в театре или на съемочной площадке, полностью окунутый в творчество, в свою стихию. А Кэт, завернувшись в одеяло, попыталась поймать сон за хвост, притянуть к себе и провести ещё несколько часов в царстве Морфея, гуляя где-то возле моря, или же убегая от сотни голодных зомби, это уже как повезет. Уткнувшись носом в подушку, девушка закрыла глаза и честно попыталась уснуть, но, увы, ничего не получилось. Вместо сна к ней пришли те мысли, которые терзали её последние несколько дней. Выдохнув, Кэт перевернулась на спину и уставилась в потолок. Именно сейчас она позавидовала Хиддлстону, который целый день пропадает на работе, приходя домой лишь вечером. Он успевает отдохнуть, от этой милой домашней обстановки, которая вызывает никак не умиление. Скука, она поселилась здесь, и, чувствуя себя полноценной хозяйкой этой квартиры, окутывает всех своим серым покрывалом, и с каждым днем все тяжелее сбросить его, выбраться на волю. Деннингс сомневалась и мучила себя, искала причину для того, что бы уйти или остаться, и если поводов остаться было тысячу, то повод уйти только один. Любви больше нет. Она так хотела знака свыше, так хотела, что бы кто-то подтолкнул её, потому что самостоятельно выбор сделать Кэт не могла.

Целый день девушка не находила себе места. Она пыталась прочесть книгу – то так и не могла уловить сути, нить сюжета то и дело ускальзывала от неё, а мысли уносили к тому, ещё не принятому, но такому очевидному решению. Когда пятая попытка прочесть хоть одну страницу книги не увенчалась успехом, Деннингс наконец отложила книгу, и, откинувшись в кресло, закрыла глаза. «Почему это случилось именно с нами?» - спросила она саму себя. Но ответа не получила. «Может дело во мне? Вдруг наши отношения идеальные, и я просто придираюсь, хочу прекратить то, о чем другие мечтают…» - Именно такие мысли не давали ей уйти, она боялась, что такие отношения кажутся Хиддлстону идеальными, и она разобьет ему сердце, сказав, что больше не любит его.
Зазвонил телефон. Стандартная мелодия, наконец, развеяла все те мысли, которые, словно грозовая туча, собрались над головой девушки. Соскочив с кресла, Деннингс побежала к телефону, который лежал на прикроватной тумбочке. Неизвестный номер. Проведя пальчиком по экрану, Кэт приложила телефон к уху. – Здравствуйте, мисс Деннингс. Спешу вас поздравить, вы официально утверждены на роль Макс Блэк. Когда вы сможете прийти в студию для получения сценария? – Сказала девушка, с довольно приятным голосом. Кэт молчит всего лишь несколько секунд, не зная, что ответить и как на это реагировать. Радоваться? Да, она получила главную роль в сериале, скоро приступит к съемкам и наконец-то немного развеется. Вместо радостного визга и победного танца, девушка слегка улыбнулась. – Здравствуйте. Спасибо большое. Я сейчас в Лондоне, думаю, через несколько дней я буду в Городе Ангелов. Я позвоню на этот номер, как только там окажусь. – Получив в ответ пожелание хорошего дня, Кэт отключила телефон, и, бросив его на кровать, сама приземлилась рядом. Вот он, знак.
На улице медленно, но верно начало темнеть, а значит, скоро придет Том. Деннингс то хотела, что бы он побыстрей пришел, то наоборот, ловила себя на мысли, что с удовольствием оттянула бы этот разговор, ведь не знала, с чего начать. Девушка хотела поговорить об этом вне квартиры, но, подумав, что Том будет слишком уставшим после долгого рабочего дня, решила, что приготовит что-то вкусное, и они поговорят, в их тихой и уютной квартирке. Не очень подходящее место для такого разговора, но Кэт просто не могла придумать ничего лучшего. Она приглушила свет во всей квартире, и, вот так, готовя в полумраке, подбирала слова, которые так хотела сказать Хиддлстону. В её голове кружились лишь стандартные фразы, которые говорят при расставании, и, злясь, Деннингс никак не могла понять, куда же подделась вся её красноречивость и почему начинают трястись руки.
Замок тихо щелкнул и в квартиру вошел Том. Кэт не побежала встречать его, лишь, улыбнувшись, продолжила готовить. Она переживала, и очень боялась, что Том это заметит, и что разговор дастся им намного сложней, чем она себе это представляла. Хиддлстон, обняв её сзади, легко поцеловал в обнаженное плечо, от чего Кэт улыбнулась ещё шире, и от чего ей стало ещё хуже на душе. В его объятиях девушке по-прежнему хорошо, спокойно. И она готова выть от того, что просто не может вернуть время вспять и снова оказаться тогда, когда их отношения только зарождались, опять прожить все те дни счастья, и не думать о том, как лучше уйти.
- Привет, солнышко, - тихо сказал Том, и Деннингс, наконец, решила отложить нож, прекратить готовить то, что уже точно испорчено её волнением и рассеянностью. – Привет, - так же тихо ответила девушка, и, обернувшись, оказалась лицом к мужчине, всё ещё обнимающим её.
- Как насчет того, чтобы прогуляться со мной по вечернему Лондону?.. – Кэт удивлена, ещё бы, она так хотела поговорить вне этих стен, которые за день уже начали давить на неё, девушке хотелось выйти на свежий воздух, и вот Том сам предлагает пойти прогуляться. Девушка улыбается, протягивает руку, и, легко проведя по щеке мужчины, стает на цыпочки и целует его. Одно нежное прикосновение, девушка понимала, что целует его в последний раз, поэтому вложила в этот поцелуй все те чувства, которые целый день мучили её. – С удовольствием, - Кэт высвободилась из его объятий и, опустив глаза, обошла мужчину. Она прошлась несколько раз расческой по волосам, переодеваться не стала, впрочем, как и красится.
Она любит Лондон. Том познакомил её со свои Лондоном, показал его совсем с другой стороны, и, вместо дождливого серого города она увидела лишь приветливые улицы, иногда чудаковатые строения и укромные местечка, где они, обнявшись, любовались действительно сногсшибательным видом. Она любила такие прогулки, когда они, взявшись за руки, болтали обо всем на свете, смеялись, как сумасшедшие и просто наслаждались каждым мгновением, проведенным вместе.
Кэт снова подумала, что отдала бы всё, лишь бы вернуть то время, лишь бы вернуть те чувства…